Софья Николаевна Головкина

БЕССМЕРТИЕ ДЕЯНИЯ

Невзирая на возраст, все ночи напролет после регулярной и утомительной литературной деятельности забираюсь в Интернет, удивляясь его всемогуществу и тайнам. Убежден - без усвоения новых информационных технологий, бурное развитие которых напоминает взрыв Сверхновой неведомой звезды, сегодня нет и быть не может человека информационной цивилизации. Все, что происходит в нашем сумбурном мире, все, что было вчера и будет в провидимом будущем оказывается доступным тебе в считанные секунды. Даже весь бескрайний мир книг, газет и журналов, уютно разместившийся на пыльных полках библиотек, о большинстве из которых ты, конечно, ничего не ведаешь, ибо нельзя объять необъятное. Невольно хочется сказать слова благодарности тем неведомым волшебникам, которые обеспечивают функционирование действительно Всемирной паутины Интернета. За те данные, оценки, суждения, которые они объективно ретранслируют, отвечаем лишь мы - с позиций нашей культуры, наших пристрастий, соответственно нашей шкале ценностей. Отвечаем - и конечно же - переживаем, спорим, отстаивая устоявшиеся представления о предмете информации.

Так недавно в предрассветный час забрел на список сайтов о дорогом мне деятеле культуры, с которой связаны десятилетия самых разнообразных контактов - о Софье Николаевне Головкиной. Просмотрел сайт с некрологами от февраля 2004 года "Умерла Софья Головкина" - и был беспредельно озадачен, а точнее - ошеломлен! На Руси испокон веков было принято об ушедшем в мир иной говорить только доброе, хорошее, теплое или же молчать, не беря греха на душу. Именно так, в спокойных и интеллигентных тонах главное было сказано в одном некрологе: " Софья Николаевна Головкина, балерина, педагог, общественный деятель, принадлежит к числу личностей, деятельность которых определяют понятием "эпоха". Она была виртуозной танцовщицей, исполнявшей труднейшие главные партии на сцене Большого театра с 1933 по 1959 год, в период становления и первых триумфов советского большого балета. А с 1960-го по 2002 год она была бессменным директором Московского хореографического училища, которое благодаря ей обрело в 1990 году статус академии. Вклад Головкиной в развитие московской балетной школы, безусловно, является историческим. Она осуществила то же самое, что в ХХ веке удалось только француженке Клод Беси в Париже и итальянке Анне-Марии Прине в Милане: превратить старейшие из исторически сложившихся европейских танцевальных школ в современные учебные центры. Головкина не только построила для Московского хореографического училища новое здание на Фрунзенской набережной, но и превратила школу в крупнейший мировой центр балета с филиалами по всему миру, программами для иностранных студентов и полным комплектом учебных курсов по всем основным балетным специальностям и сопутствующим театральным дисциплинам".

Но в других некрологах (еще раз обращаю на это твое внимание, мой читатель - не в критических статьях, но в некрологах!) мелькают такие субъективные оценки и банальные, обывательские суждения, которые не могли не вызвать у меня естественного протеста как у живого свидетеля времен прошедших. Замалчивать неправду, не замечать ее - всегда отвратительно! Вслушайтесь, что сказано о Софье Головкиной в других, с позволения сказать, некрологах в те же самые траурные дни 2004 года: "Софья Головкина была одной из балерин "сталинского призыва": Ее героини - слепок со среднестатистической девушки из "передовой молодежи" того времени: Заколдованная Одетта, куртуазная Раймонда или деловитая Сванильда в исполнении Головкиной неуловимо напоминали энергичных рабфаковцев и физкультурниц, а ее же "роковая" Одиллия - женщину-комиссара из "Оптимистической трагедии"; или: "Была техника, но не было харизмы. Балерина, но второго ряда, до Улановой или Семеновой не допрыгнуть. Делом жизни стала школа - и теперь эту школу чаще называют "головкинской", чем московской"; или: "Главным ресурсом влияния Софьи Головкиной на посту главы хореографического училища были внучки советских чиновников:Цепь "золотых детей" открыла внучка Екатерины Фурцевой. Ласковых объятий МАХУ не миновали внучки Юрия Андропова, Михаила Горбачева и многих других деятелей рангом поменьше".

Можно было бы вступить в эмоциональную перепалку с теми, кто неумело выполняет политический заказ: очернить великую социалистическую цивилизацию и ее выдающихся представителей. Но дело это - бесплодное, ибо не ведают, что творят и что скажет неумолимый суд истории. Избегая подобного хода, решил рассказать о тех впечатлениях от встреч с выдающейся русской балериной, которые сложились у меня лично.

Пусть специалисты в области хореографии судят, в какой мере Софья Головкина "допрыгнула" или " не допрыгнула" до Улановой и Семеновой. Но с 1938 года мне посчастливилось бывать на спектаклях Большого театра, и каждое такое посещение цитадели русского балета западало в сердце навсегда, безотносительно к составу исполнителей. Осознанно же полюбил артистизм Софьи Николаевны Головкиной позднее, когда получил благодатную возможность регулярно посещать Большой как руководитель семинара по эстетике ведущих артистов прославленного балета при Центральном доме работников искусства. Нет, не "рабфаковцев и физкультурниц" воспринимали благодарные зрители через ее искрометный танец, но сгусток поразительной, очищающей энергии, всегда побуждавший зал вполне искушенных любителей балета приветствовать ее громом аплодисментов. И так - из года в год, в течение всех двадцати пяти лет ее триумфальной карьеры прима-балерины, за которыми скрыт изнурительный труд, мучительные поиски новых решений, ибо ей пришлось исполнить весь классический репертуар в театре.

Однажды, в конце 1958 года после одной из моих публичных лекций в --прославленном тогда Центральном доме актера (целенаправленно уничтоженном как духовный центр московской художественной общественности в самом начале "исторических" реформ девяностых годов) его директор, Александр Моисеевич Эскин, всеобщий любимец и покровитель, пригласил меня в свой знаменитый кабинет. К удивлению, он представил мне Софью Николаевну, как всегда - обворожительную и собранную, и попросил ответить на некоторые вопросы, ее интересующие. Она задорно рассмеялась, назвав меня старым учителем былых лет. А затем сразу же перешла к делу, попросив создать для нее лично небольшую библиографию литературы по современной, прогрессивной педагогике. Естественно, в оговоренный срок сделал подобную библиографию и передал ей у служебного входа в Большой театр. Здесь она мимоходом сообщила о переходе на пенсию, что закономерно для внутреннего распорядка в академическом театре, но что было воспринято мною лично, чисто эмоционально - как абсурд. Но все понял и успокоился, когда она уже в 1960 году была назначена директором Московского хореографического училища. Впрочем, и волнение было пустое - Софья Головкина уже навсегда вошла в историю русского балета как его обаятельная и экспрессивная представительница.

Некоторое время наши встречи носили чисто эпизодический, я бы сказал - символический для ее кипучей деятельности характер. Так, в 1968 году она пригласила меня на строительную площадку на Фрунзенской набережной, где в ту пору разворачивалось строительство корпусов нынешней Московской академии хореографии. Поскольку по первому высшему образованию я - строитель, с восхищением слушал под лязг экскаваторов и гул бетономешалок ее комментарии о будущем прекрасном здании, которая она отчетливо видела в продуктивном воображении. Надо же такому случится - в 1972 году моя семья переехала именно на Фрунзенскую набережную, так что весь дальнейший цикл строительных работ проходил непосредственно у меня перед глазами. И всегда на достраивающейся площадке, либо при ее озеленении легко узнавалась в среде профессиональных рабочих и инженеров ее маленькая, стройная фигура в рабочем комбинезоне какого-то особо ладного покроя. В ту пору, когда засверкали стекла главного входа в училище, а через них уже просматривались мраморные полы холла, Софья Николаевна вновь пригласила меня к себе, уже - в директорский кабинет. Здесь с ходу она ввела меня в курс дальнейших строительных работ, показала и проект театра, и все помещения достраивавшегося интерната. Я же отчетливо понимал - ей, безмерно уставшей очаровательной женщине, которой приходилось лично "пробивать" все - от необходимой краски для репетиционных залов до музыкальных инструментов, и в то же время руководить уникальным по сложности коллективом мастеров хореографии просто хочется отдохнуть, высказавшись перед доброжелательным собеседником.

Таковы некоторые мои незабываемые эстетические и психологические наблюдения, порожденные цепью счастливых встреч с одной из женщин, которые приумножили славу России и являются ее гордостью на все века. Но, может быть, обо всем этом я и не писал бы в кратком эссе, ибо верю - правду о ней скажут еще многие и многие, с кем она прошла по жизненному пути, в том числе и ее прославленные ученики. Но у меня есть своя, неповторимая Софья Головкина - не только звезда Большого театра и выдающийся мастер хореографии и не только мудрый, многоопытный организатор Московской академии хореографии, сумевшая бессменно руководить ею сорок один год, но и милая, восприимчивая к собеседнику женщина, общительная и предельно скромная в дружеском кругу.

Поведаю - об интимном. В семидесятых годах ХХ века один из самых замечательных сынов России, ее непреходящая гордость и слава - Николай Алексеевич Сличенко и его супруга, верный соратник - Тамила собирали у себя в квартире на Тверской небольшой круг друзей на щедрое застолье и на творческий пир. Как правило, постоянными гостями на этих незабываемых вечерах бывала Софья Николаевна Головкина с супругом, заместитель министра культуры Евгений Владимирович Зайцев с супругой, очаровательная супружеская пара актеров - Александр Лазарев и Светлана Немоляева, а порою - и некоторые ведущие актеры театра "Ромэн". Великим даром судьбы полагаю то, что на этих вечерах бывал и я со своей очень молодой женой. Не скрою - мы всегда ждали той кульминации вечера, когда за фортепиано садился Николай Алексеевич Сличенко. Именно тогда начиналось эстетическое пиршество, о котором невозможно поведать обычными словами. Но и те беседы, которые продолжались весь вечер, останутся в памяти навсегда как пиршество ума, ибо за каждым собеседником был и жизненный опыт, и нелегкие повороты судьбы, и тонкое понимание психологии конкретного, живого человека. Так, невольно прислушиваясь к негромкой беседе Софьи Николаевны с моей женой, не мог не поражаться такту выдающейся актрисы, ее умению слушать собеседника безотносительно к рангу и возрасту. Еще несколько мгновений - и она переключается на эмоциональный, логически выстроенный спор с Евгением Владимировичем Зайцевым, безусловно одним из наиболее образованных и опытных руководителей культуры, в частности - всего театрального дела в стране. И он прислушивался к ее суждениям и выводам крайне внимательно и с пониманием профессионала. Запели молодые цыганские актеры - и в унисон с ним зазвучал цыганский напев из уст балерины. Совершенно неожиданно кто-то вспомнил одного из поклонников Софьи Николаевны, близкого мне человека, мудрого ученого и государственного деятеля, всегда и восторженно преклонявшегося перед нею. Никогда не забуду, как она выдала открытым текстом такой панегирик в его адрес, что впредь подобная тема уже никогда не возникала.

Убежден, что появление таких женщин, как Софья Николаевна Головкина на Руси - всегда чудо, которое побуждает верить, а не обсуждать и тем более - осуждать. Чудо - не предмет логических построений, но основа тайны, А перед тайной должны молчать непосвященные: