Игорь Васильевич Петрянов

ВИНО ИЗ ОДУВАНЧИКОВ

Порою спрашивают, каким образом жизнь сводила меня с удивительными людьми, разными, но всегда - неповторимыми, синтезировавшими в себе наиболее примечательные черты русской культуры. Причин здесь множество - и в семейной среде, и в профессиональной беспокойной деятельности журналиста вот уже почти шестьдесят лет, и в многочисленных контактах лектора по популярной эстетической проблематике, и в работе по созданию и развитию издательства "Педагогика", директором которого мне неожиданно пришлось стать в 1968 году. Именно тогда мои межличностные контакты предельно интенсифицировались, ибо без них нет и не может быть радости творчества от рождающейся при твоем непосредственном участии книги. Конечно, любой книги, но особенно - если это порученное тебе новое издание популярной двенадцатитомной Детской энциклопедии, объединившей более тысячи авторов самых разных профессий, как правило - поистине русской духовной элиты. Со многими из них совместная творческая деятельность в редакционной коллегии переросла в подлинную дружбу, в общении с другими черпал бесценные сведения и набирался ума-разума и практического опыта. Некоторые же навсегда закрепились в подсознании как уникальные социально-психологические типы и вместе с тем - как абсолютно оригинальные, ни с кем несопоставимые индивидуальности, которых рождает, наверное, только Россия. Именно таким для меня навсегда остался академик Игорь Васильевич Петрянов, один из инициаторов создания Детской энциклопедии и страстный популяризатор большой науки, имя которого как исследователя в сфере оборонной и космической промышленности в ту пору не трепалось без нужды в легковесной журналистике.

Все началось с конфликтной ситуации, которую не мог и предвидеть, высказав предложение об обновлении авторского состава издания в разделах гуманитарного цикла. Буквально через несколько часов, едва ли не ночью, мне позвонил Алексей Иванович Маркушевич, главный редактор Детской энциклопедии. Всегда предельно деликатный, он резковато сказал: "Готовьтесь! Завтра к вам грядет рассвирепевший Петрянов".

Грядет так грядет, спокойно подумал я. И не такое приходилось испытывать на административной работе. Но все же из чисто интуитивной предосторожности решил посоветоваться с Тамарой Петровной Ляховой, ведущим редактором первого тома, которую необычайно ценил как за фантастическую работоспособность, так и за невыразимое женское обаяние русской красавицы. Увидев, как она, всегда улыбчивая, вдруг помрачнела, сразу же решил, что дело - худо. Тем более что она, не особо таясь, рассказала мне неведомые подробности научного творчества Игоря Васильевича Петрянова, о которых, быть может, не все до сих пор осведомлены в силу нашей традиционной умственной лености.

Ожидаемая, но вполне неожиданная и непредсказуемая буря разразилась буквально через несколько минут, когда в мой кабинет вломился как атомный ледокол сам академик - плотный мужчина средних лет, с бородой, отнюдь не типичной для тех лет и сразу воспринятый мною как нечто среднее между "Протодьяконом" И. Е. Репина и протопопом Аввакумом. Не дав мне даже опомниться, он вывалил на стол из своего на редкость истертого, объемного старого портфеля статьи подготавливаемого им как научным редактором третьего тома Детской энциклопедии "Вещество и энергия". Раскладывая их предо мною, он восклицал: "Кого Вы хотите заменить? Да ведь каждый автор здесь - гордость мировой науки! Знали бы Вы, сколько усилий затратил я, чтобы уговорить их участвовать в нашем деле?". Свирепея, он начал читать имена авторов - академик Н. Н. Семенов, академик А. Б. Мигдал, академик Л. А. Арцимович, академик А. Н. Фрумкин, академик П. А. Ребиндер, академик А. Н. Несмеянов и далее - на том же уровне академической элиты, к которой в ту пору мог пробиться отнюдь не любой журналист. И при этом все авторы тома были академиками чистой воды, не чета нынешним расплодившимся безгранично "академикам" неведомо каких видов деятельности, вплоть до хиромантии, но представителями фундаментальной науки. Я понял, что в те минуты тщетно было говорить, что произошла, как ныне говорят, банальная "подставка", что речь об его томе и не возникала - и сумел сдержать себя, выслушивая почти в течение часа все эскапады Игоря Васильевича Петрянова. Уловив тот момент, когда гость начал выдыхаться, не понимая моего упорного молчания, неожиданно предложил ему как действительно блестящему популяризатору науки и тонкому стилисту возглавить серию небольших по формату книг на базе всех статей его тома, которые, кстати говоря, уже ушел без каких-либо изменений в типографию. Как доказательство разложил перед ним гранки, незаметно положенные мне на стол ведущим редактором тома И. В. Разгуляевой и: бланки подготовленного договора с ним как с научным редактором новой серии популярных книг по современному естествознанию для школьников. В те минуты я еще раз с благодарностью вспомнил Тамару Петровну Ляхову, сумевшую проявить поразительную мобильность.

Академик как-то странно, по-мужицки хмыкнул два-три раза, подписал договор и исчез, оставив меня едва ли не в прединфарктном состоянии. Между прочим, отнюдь не поверив моим действиям, но продолжая столь же неожиданно возникать в издательстве: и тогда, когда пошла верстка и даже тогда, когда пошли чистые листы - реальное доказательство готовности тома в типографии.

Спустя пару месяцев после выхода третьего тома в свет академик опять-таки озадачил меня, пригласив в гости. Конечно же, как он сказал почему-то весьма сурово, вместе с супругой. И вот мы не без волнения переступаем порог его квартиры, оказавшейся вполне типичной для тех лет двухкомнатной и малогабаритной, но отнюдь не достойной выдающегося ученого с мировым именем цитаделью науки с гигантской библиотекой и массивной старинной мебелью в кабинете. Первой ощутила наше удивление супруга Игоря Васильевича Петрянова, буквально двумя-тремя словами деликатно включившая нас в теплую, я бы даже сказал - необычайно человечную атмосферу взаимного общения безотносительно к рангам. Мы ждали какого-то чуда, а все было до обидного просто, вплоть для привычного русского хлебосольного застолья с вкуснейшими пирожками. Но как только мы пригубили спиртное, академик с усмешкой спросил: "Каково?".

Вот после этого вопроса и начались чудеса! Оказалось, мы пили вино из одуванчиков, собственноручно изготовленное путем перегонки самим Игорем Васильевичем, воссоздавшему по книге Рея Брэдбери его рецепт. Он с неожиданным для нас юмором рассказывал, как свежие, только выклюнувшиеся одуванчики собирают ребятишки окрест его дачи, как надо их обрабатывать и превращать в вино. В ответ на наш недоуменный взгляд он подвел нас к шкафу, где стоял самогонный аппарат, малогабаритный и весьма изящный. Оказалось, он был сделан на какой-то космической фирме по его чертежам и действовал весьма эффективно. "Хотите, пришлю Вам такой?" - спросил он вполне серьезно. Мы поспешили вежливо отказаться, памятуя о действовавшем в те времена суровом законодательстве, о чем сожалеем и по сию пору.

Поразила нас и удивительная компоновка книг в его весьма объемной библиотеке - между ними нигде, ни сверху, ни снизу, ни сверху не было ни одного просвета. Как пояснил сам академик, уловивший наше недоумение, это лучший способ борьбы с пылью. И вдруг, словно забывшись, начал рассказывать о тайне пыли, о том, какие неведомые силы таятся в ней. В те минуты жена и я поняли, что начинается реальное путешествие в мир чудес, неведомых обыкновенному человеку, чем дальше - тем более увлекательное. Передав мне стакан воды, он вдруг начал с поэтическим вдохновением рассказывать об ее чудесах, о сложности ее структуры и многообразии типов, о фантастической энергии, скрытой в ней. Между прочим, все это он весьма доступно изложил впоследствии в популярной книге о воде как о самом загадочном веществе. Прервавшись на минуту, он дал нам по небольшой коробочке аптечного типа, не без гордости воскликнув: "А это - беруши!". Мы, ничего не понимая, рассматривали расфасованную фармацевтами светлокоричневую вату. Вывел нас из затруднительного положения опять-таки сам академик, не без гордости предложивший вставить тампоны из этой ваты в уши. Секунда - и весь звучащий мир сразу же исчез, погрузившись в мрак абсолютной тишины. Когда мы вернулись в мир звучащей природы, он не без гордости рассказал, как изобретенные им "беруши", а проще говоря - специальное ватоподобное вещество под названием "Береги уши" помогают космонавтам при старте выдержать громоподобные звуки работающих двигателей.

Увлеченный импровизированной экскурсией во владения большой науки, он подвел нас к небольшому столику, где в стеклянной коробочке на бархате лежал миниатюрный осколок камня и дал возможность прочитать выгравированную на металле надпись: "Игорю Васильевичу Петрянову - от отряда космонавтов". Здесь впервые в голосе ученого зазвучали нотки законной гордости, ибо перед нами был небольшой камень с лунной поверхности, доставленный на Землю после успешной работы нашего лунохода. Вот таким гордым и в то же время беспредельно скромным он и остался в нашей памяти.