Сергей Буданов

Михаил Пришвин писал в повести "Жень-шень": "Не там вся родина, :где ты просто родился, а там, где ты к месту своего рождения прибавил еще что-нибудь от себя ". Эти преисполненные большого патриотического смысла слова невольно вспоминаешь каждый раз, когда встречаешься с продуктами творческого труда - от великих творческих свершений до произведений художников-умельцев, украшающих наш быт.

Прибавить весомый вклад в богатство мира - это не только создать новое, доселе неведомое, но и открыть красоту и совершенство природы, все те дремлющие в ней эстетические силы, увидеть которые может лишь талантливый мастер. Кажется, что может быть прекрасного, выразительного в похожем на обычный булыжник сером камне? Но мудрый глаз художника мысленным взором срывает серую, тусклую оболочку, точная рука при помощи алмазного диска делает распил - и перед нами самородным светом вспыхивают поразительные, нежнейшие узоры такой сгармонированности, которая доступна только природе.

Во многих музеях мира экспонированы предметы камнерезного искусства, от гигантских ваз до мельчайших ювелирных украшений. Не будет преувеличением сказать, что в эту бесценную и безграничную сокровищницы особо великий вклад сделали русские умельцы - народные мастера, воспетые Бажовым. В послевоенные годы их традиции начали восстанавливать и продолжать на новой технической основе советские художники. С работами одного из них, Сергея Михайловича Буданова, мне довелось знакомиться на многих выставках, судить по ним за творческой эволюцией мастера, за ростом и успехами его многочисленных учеников, безусловно составившими особую, узнаваемую школу как в камнерезном, так и шире - в ювелирном искусстве.

Вспоминаю, как не единожды бывал в его мастерской, напоминающей пещеру какого-то волшебника гор. На стеллажах - срезы самых разных камрей, привлекающие к себе каким-то неведомым эстетическим магнетизмом. Смотришь на дробную, ситцевую поверхность лазурита, на холодные, почти арктические глубины кварца, на загадочные и манящие волны агата - и не можешь оторваться от этой своеобразной живописи природы. А рядом - изделия мастера, где поверхность камня приобретает форму декоративной вещи, сливается с нею в единый пластический образ: лоток из агата, ваза " Аметист " - из того же упомянутого, схожего с булыжником камня, даже с сохранением его первозданной поверхности, и, наконец, ваза " Уральский самоцвет ", созданная на основе всемирно известного принципа русской мозаики, давшей миру подлинные поэмы из малахита ( вспомните хотя бы колонны и интерьер Исаакиевского собора! ". Кстати, Сергей Михайлович внес весомый личный вклад в восстановление сложнейшей техники наборной малахитовой мозаики, в раскрытие ее многочисленных тайн.

Оторвавшись от манящей волшебной прелести бесчисленных камней, я всегда переходил в другой угол мастерской, где в хаосе глыб, заготовленных во время многочисленных странствий по стране, и причудливых обрезков металла, среди каких-то фантасмагорических подобий бормашин и кузнечных прессов, собранных самим художником он священнодействовал, поразительно напоминая углубленного в поиски философского камня средневекового алхимика. Присматриваясь к его таинственным манипуляциям повнимательнее, я выделял некоторые, хотя и весьма общие принципы творчества художника - камнереза и ювелира.

Началом начал для него была не заготовка, уже прошедшая первичную обработку и как бы поддиктовывающая, подсказывающая дальнейшее ее использование, но необработанная первозданная глыба, которую С. М. Буданов мог разглядывать часами. В итоге же появлялся единственный, оптимальный разрез, тот, который приносил ожидаемое - эстетически выразительную фактуру поверхности Всегда? Конечно же нет, иначе не громоздились бы рядом целые отвалы, к раскопкам в которых он обращался не единожды впоследствии.

В процессе творчества он всегда что-то шептал, словно разговаривая с камнем, а точнее - уговаривая его как капризного ребенка, а затем начинал его " распеленывать ", уверенно и споро. И какие же самые неожиданные образные ассоциации вызывала обработанная мастером поверхность: и фантастический пейзаж, и бурное море, и поражающая вариациями коловерть линий, подлинно поэтических в первозданной девственной прелести.

Заканчивался ли для него на этом творческий процесс? И да, и нет! Быть может, срез так приходился по душе мастеру, что занимал место на полке как новое и самостоятельное произведение искусства. Но в нем интуиция и образное мышление могли предугадать и начало новой формы - вещи, ее органическое воплощение и зерно будущего шедевра. Камень, всегда утверждал Сергей Михайлович Буданов, не украшение предмета; напротив, в камнерезном искусстве произведение вырастает из образной логики материала как создание самой природы. Как Афродита из морской пены. Истинный художник скрывает замысел, подавая произведение как творение естественное - возникшее по тем же законам, по каким возникает сталактит или кристалл:

У меня дома - целая коллекция уникальных работ С. М.Буданова, выполненных в самом разном материале, от дерева до камня и в самой разной технике. Конечно, за годы после его кончины российское ювелирное и камнерезное искусство далеко продвинулись вперед, их предметы стали более изощренными и выразительными. Но работы мастера остаются своеобразной классикой, академическими уроками, которыми нельзя пренебрегать в творческом поиске.