Петр Черватюк

Вызывая из неведомых глубин памяти воспоминания об удивительных представителях русской интеллигенции нашего века, непосредственное, а порою - и дружеское общение с которыми стало моим счастливым уделом, всегда мысленно обобщал их характерные черты : продуктивное творческое мышление, эмоциональную отзывчивость, неколебимость веры, действенность борьбы за добро и справедливость. Но любое обобщение оскопляет многоцветие жизни, нивелирует индивидуальную своеобычность, неповторимость человека, оставляет за кадром именно то, что составляет его суть , а тем более - перипетии индивидуальной судьбы, порою - почти фантастические.

В начале девяностых годов мне довелось поддержать выход на защиту докторской диссертации по проблемам художественной педагогики Петра Черватюка в одном из Институтов Академии педагогических наук СССР. Как правило, любая инициатива - наказуема. Видимо, именно поэтому оппонентом по диссертации пришлось быть мне, на что и пошел не без некоторой доли теоретического легкомыслия, ибо никогда не занимался ни проблемами гармонии,ни проблемами алгоритма в художественной педагогике. Естественно,что после первого же ознакомления с текстом работы о научно - методических основах преподавания гармонии системой алгоритма испытал нечто вроде шока, и не только потому, что труд автора базировался на новейших данных и музыкознания, и информатики/в конце концов любой добросовестный ученый может постараться освоить материал смежных для его профессии наук/, но в силу оригинальности исходных дидактических посылок и практических, педагогических технологий автора.

Словно озарение, пришло воспоминание - в тот период, когда руководимая мною лаборатория взаимодействия школы и учреждений культуры по эстетическому воспитанию Академии педагогических наук СССР вела масштабную разведку неординарных, как мы говаривали - "сумасшедших" деятелей искусства, открывавших сердца - детям и прокладывавших новые, нетрадиционные пути педагогики будущего, довольно часто наши добрые друзья - учителя рассказывали о методике Петра Черватюка, многие годы возглавлявшего кафедру теории и истории музыки Краснодарского государственного института культуры. Встречался и с уже известными в ту пору вокалистами и музыкальными коллективами, которые восторженно, как легенду вспоминали судьбоносные для них встречи с необычным педагогом - музыкантом. Но тогда по неведомой причине он исчез из сферы поиска, словно сгинул в небытие.

И вот Петр Черватюк - в моей квартире. Тактично, деликатно, ненавязчиво /в дальнейшем осознал, что эти духовные качества заложены в самой его глубинной человеческой сути/ он пытается ввести меня в тайны его новой методики преподавания сольфеджио, в алгоритмическую систему ускоренного изучения гармонии, в технологию активизации и развития музыкального слуха. Старался быть компетентным и заинтересованным слушателем, но какой - то лукавый бесенок сбивал мысли в иную, сугубо человеческую плоскость. Казалось, что одаренный исследователь таит в глубинах индивидуального духовного мира нечто более важное, значимое, чем музыкальная культура и педагогический талант. Кое - что вроде бы и понял сразу, узнав некоторые особенности его причудливой драматичной судьбы.

Воспитанник военных оркестров с детских лет, военный дирижер по образованию, он сформировался как бескорыстный рыцарь музыки, ее неутомимый пропагандист. Закономерен и органичен поэтому был его переход на преподавательскую деятельность в Краснодарский педагогический институт, а затем - в Краснодарский государственный институт культуры, где почти двадцать лет возглавлял кафедру теории и истории музыки. Многолетние и вызывающие всеобщий интерес успехи Петра Черватюка и его кафедры, молва о которых выплеснулась за пределы края, породили исконную для русского мещанства реакцию - зависть как коллег, так и руководителей краевого масштаба. Первые начали пробавляться примитивными доносами /подумать только , два сына заведующего кафедрой поступили в Институт культуры, сам же он по непонятным причинам сдает квартиру!/. Другие же, власть предержащие, хитроумно и при соответствующих юридических гарантиях побудили сдать его квартиру в "престижном" районе города именно им,пообещав в будущем - новую квартиру поблизости от института. Но они же сразу и наказали его за потерю "коммунистической скромности", как только наивный педагог не выдержал бесконечного ожидания этого "светлого будущего". Естественно, приплюсовали к вердикту об исключении талантливого ученого из партии немалую порцию обвинений в "зазнайстве", "нескромности", "преувеличении своего значения и таланта". Увы, все это столь типично и уныло - привычно для судьбы тех ярких педагогических и творческих индивидуальностей, объединять усилия которых в единый поток было моей прямой должностной обязанностью, что переставало удивлять. Но отнюдь не типичным и тем более не унылым оказалось неукротимое противоборство Петра Черватюка как действительно несгибаемого русского интеллигента. Бросив все в один день, он перебирается в Москву и начинает трудиться как рабочий в Химках, в речном порту. Трудиться - и продолжать до победы отстаивать гражданские права и партийную честь, аппелируя во все инстанции вплоть до восстановления членства в партии.

Словно в сказании о подвижниках духа пред ним однажды возник преподаватель Московского государственного института культуры, завороженный игрой на аккордеоне , профессиональной и экспрессивной,"обычного грузчика", а еще более - его обширной музыкально - теоретической эрудицией. Слово за слово, и в итоге - Петр Черватюк становится преподавателем этого Института, а затем , в результате повседневного, подвижнического труда и профессором,и бессменным заместителем заведующего кафедрой детского музыкального творчества, и автором более двадцати фундаментальных трудов по художественной педагогике, и председателем диссертационного совета по близким ему специальностям музыкальной и профессиональной подготовки, и Заслуженным деятелем искусств Российской федерации. Внешние, так сказать - должностные успехи Петра Черватюка, приумноженные действительно бесчисленными поездками по стране, от Владивостока до Смоленска с лекциями о новой системе художественной педагогики,для проведения практических семинаров в клубах, школах, институтах по тайнам принципиально новой педагогической технологии лишь оттеняют неукротимость его веры в призвание музыканта - просветителя в высшем и неизменном значении этого слова, равно как и его безмерное трудолюбие. Но сказать только так - значит не понять оригинальность образа Петра Черватюка как русского интеллигента, неукротимо идущего из прошлое в будущее,дать ему плоскостное истолкование по одному - двум векторам интеллигентности. Сам переживший немало, он не только умеет сострадать, но и быть действенным и в сострадании, без слов и поз приходя на помощь ближнему. И вот - еще одно потрясающее впечатление о нем, ведомое только мне одному.

Десятилетиями меня связывала и творческая близость, и неколебимая в любых ситуациях дружба с поразительной женщиной, ученым и человеком, вписавшей славные страницы в историю детского музыкального воспитания в России -с Натальей Алексеевной Ветлугиной. Сегодня нет ни одного детского дошкольного учреждения, ни одного клуба, в котором музыкальная деятельность детей не строилась бы по ее программам. Да не только в России , но и во многих странах мира, где систематически переиздаются ее теоретические работы и технологические рекомендации. Но вот началась неизбежная для каждого трагедия умирания - и словно ветром смело всех ее почитателей и верных учеников, всех ее соратников по академическому институту. Последствия далеких фронтовых баталий уложили и меня в постель, предоставив лишь одну возможность - обзванивать всех знакомых и незнакомых , призывая помочь выдающемуся ученому с мировым именем. Позвонил и Петру Черватюку, который почитал труды Натальи Ветлугиной, но лично не был с ней знаком. Каково же было мое удивление, нет - потрясение, когда узнал от совсем посторонних людей,что именно он вопреки всем расстояниям и занятости сумел переоформить ей надлежащую пенсию, обеспечить квалифицированный медицинский уход, а далее - оставаться с ней до кончины, обеспечив достойное прощание и погребение - при полном отсутствии "соратников" и "верных последователей". Уверен - подобная эмоциональная отзывчивость, столь же органичная для Петра Черватюка, как и все другие качества русского интеллигента, в совокупности, в естественной взаимосвязи с другими делают его действительно удивительным человеком, одним из тех, кто помогает нам сохранять зыбкую веру в непреходящие ценности духа.