Николай Павлович Охлопков

ИРКУТСК НАВСЕГДА

Нет, пожалуй, единой причины, побуждающей вспоминать самые разные человеческие характеры и преисполненные драматизма судьбы тех, с кем пришлось свидеться на торных дорогах затянувшегося бытия. Неожиданно из тайников памяти появляется пластически-оформленный образ одного из подвижников духа, и с этой минуты осознаешь, что рассказать о нем то, что ведомо лишь одному тебе - обязан. Перед истиной. Перед совестью. Перед будущим. Особенно в тот исторический период, когда неведомая болезнь всеобщего отрицания и разрушения нарастающими волнами захлестывает наше национальное достояние.

Не знаю, когда завелись на Руси систематически возникающие метастазы всеобщего помутнения разума. Быть может, с той далекой поры, когда каждый удельный князь, завоевывая новую территорию, в первую очередь сносил старый храм и на его фундаменте воздвигал новый, призванный восславить его величие. Нынешние власть предержащие, пожалуй перещеголяли всех предшественников. Из музеев исчезли "по идейным причинам" полотна выдающихся мастеров живописи советской поры. Скульптуры, некогда восхищавшие миллионы, раздроблены в щебень и заменены безвкусными сюрреалистическими поделками безмерно плодовитых умельцев. От великого русского кинематографа остались лишь портреты его создателей в Московском доме кино - и ни один подросток сегодня и слыхом не слыхивал о "Броненосце "Потемкине", "Чапаеве". "Мы из Кронштадта", трилогии о Максиме, "Коммунисте":Классики социалистической литературы систематически, с упорством носорогов охаиваются в средствах массовой информации, изымаются систематически, из года в год из учебных школьных программ и библиотек, смываются в небытие мощным потоком псевдолитературы, создатели которой одариваются всевозможными премиями. Антисоциалистический угар с особой и действительно зловещей интенсивностью деформировал театральную культуру народа, порожденную социалистической цивилизацией: ныне мало кто представляет на уровне обыденного сознания, каким многообразием она отличалась, как расцветала так называемая театральная периферия. Словно диафрагма старого фотоаппарата она сжалась до непомерного прославления двух-трех московских театров, с моей точки зрения - вполне заурядных на фоне нашей театральной классики. Кстати, наименее защищенной под тлетворным влиянием времени, ибо театр живет пока жив актер, творящий на его сцене.

Подобные мысли, демобилизующие волю, неожиданно высветили имя одного действительно великого деятеля культуры социалистической эпохи, с которым причудливая судьба свела меня изначально, с первых дней появления на свет. Ведь именно тогда, в 1924 году впервые снялся в роли Скрипача в фильме Александра Разумного "Банда батьки Кныша" великий актер и режиссер социалистической эпохи Николай Павлович Охлопков. Даже в этом факте всеведущий Интернет привирает, утверждая, что он пробовал свои силы в кинематографе с 1927 года, "обнаружив интерес к выразительным средствам нового искусства". Но еще больше ошеломил меня Интернет, которым я заразился на склоне лет окончательно и бесповоротно, выдав серию сайтов о Николае Охлопкове, по содержанию одинаковых как стертые монеты. В них кратко, в пяти-шести строчках сообщается о датах его рождения и смерти, о фильмах, в которых он снимался, о его работе в театре им. Маяковского. Говорится настолько лапидарно, что несведущий гость Интернета может подумать, что речь идет о вполне заурядном актере и режиссере "сталинской поры".

Нет, здесь мне - не отмолчаться. И не только потому, что я зачастую присутствовал на дружеских встречах Николая Павловича с отцом. И даже не потому, что старался не пропустить ни одного его спектакля в театре им. Маяковского, вызывавших страстные дискуссии в театральных кругах Москвы той поры, которую я без преувеличения называю временем театрального Ренессанса. Считаю отвратительным тот факт, что в угоду безусловно преходящей политической конъюнктуре замалчиваются действительно классические образы, созданные Н. П. Охлопковым в советском кинематографе. Назову лишь некоторые, наиболее разительные примеры.

Так, ныне напрочь забыт фильм одного из самых выдающихся режиссеров и мыслителей ХХ века Михаила Ромма "Ленин в Октябре". Его не было - и все тут! Секрет подобной страусовой политики весьма прост - любая правда о Ленине как великом революционере ХХ века не только идет вразрез с государственными установками о борьбе с идеями социализма (которые, кстати говоря, торжествуют среди миллиардов людей на планете), но и смертельно опасна для коррумпированной и неправедно разбогатевшей "власти". И уж совсем недопустимо показывать образ честного, смелого, красивого и интеллигентного большевика, который создал Николай Охлопков. Вообразите ныне немыслимое - наше молодое поколение, которому ежедневно, ежечасно вбивают в голову, что большевики - это хамы и невежды, бандиты и узурпаторы, увидят подлинно интеллигентного Василия в исполнении Николая Павловича Охлопкова. Тогда - прощай все мифы и легенды, выстраиваемые ренегатами-либералами более двадцати лет!

Понимаю, что ренегаты-либералы скрепя сердце признают значение нашей Великой победы в Отечественной войне 1941 - 1945 гг. Еще бы - о ней как знаменательной вехе мировой истории говорит сам Президент Российской Федерации! Но есть ниша, где можно разгуляться до непотребства - это роль комиссаров и вообще коммунистической партии в годы войны. Наши либералы с наивностью развращенных институток делают вид, что им неведом такой неоспоримый факт - гибель на фронтах двух третей от общего состава членов партии! Конечно, в семье - не без урода, бывало - всякое! Но был - комиссар Клочков, был - руководитель ленинградских коммунистов в период трагической блокады города - Кузнецов, были сотни тысяч таких коммунистов, которые вселяли мужество и ненависть к фашизму в сознание и волю миллионов победителей, как бы трагически не складывалась их личная судьба. Таких, как комиссар Воробьев из фильма "Повесть о настоящем человеке" в исполнении Николая Павловича Охлопкова, сумевший вернуть вторую жизнь летчика Мересьеву. Титаническая сила воздействия таких образов - реальность прошумевшей истории. Так стоит ли их показывать (несмотря на мировой авторитет Николая Охлопкова) новым, ищущим социальной правды и человеческой справедливости поколениям?

Никак, далее, не могу уразуметь, за что не взлюбили Россию, ее народ и бессмертную культуру юркие дельцы от политики и политиканы от бизнеса! Да не будь России, тлеть бы и их предкам, и им самим в новых Освенцимах и Бухенвальдах. Наверное, зря мы не публикуем решения о сохранении "малых народов" от истребительной бойни! Но ведь именно Россия, ее великое искусство задолго до рокового дня сорок первого года предупреждало, что такое тевтонское нашествие и какое горе несло оно народу. Вспомним хотя бы фильм "Александр Невский", созданный гениальным режиссером и мыслителем Сергеем Эйзенштейном еще в 1938 году! А вспомнив (естественно, я обращаюсь к зрителям старшего поколения, избежавшим всеобщей дебилизации последних десятилетий), не скажем ли, что нет, пожалуй, в арсенале нашего кино такого обобщенного образа русского человека, бесстрашного и удалого, как Василий Буслаев в исполнении Николая Охлопкова. Не надо искусствоведческих изысков, чтобы осознать подвиг актера, создавшего поэтическую энциклопедию русского характера, того характера, который поразил мир в годы Великой Отечественной войны. И вот об этой вершине поэтического кинематографа - ни слова в учебниках и книгах наших "культурологов", а тем более - в средствах массовой информации!

Наверное, нашим властителям пора сбросить маску либерализма и демократизма, и прямо, откровенно сказать, что ими возобновлена осужденная историей практика создания "индексов" запрещенных книг, фильмов, имен художников наподобие тех, которые действовали у нас под эгидой Главреперткома в тридцатых годах. Тотальное замалчивание и даже уничтожение художественных ценностей социалистической цивилизации не может быть проявлением стихийной воли одиночек - недоумков!

Нечто аналогичное происходит и с театральным наследием Николая Павловича Охлопкова, с теми исканиями новой образности и сценической выразительности, которые он, сын полковника старой армии и выпускник Кадетского корпуса, начал буквально с первых творческих шагов в Иркутске. Здесь он осуществил на площади первый грандиозный сценический проект "Борьба труда и капитала" в мае 1921 года, положивший начало всем его дальнейшим театральным исканиям. Укрепив себя в новом символе театральной веры - в органическом слиянии зрительской массы и актерского коллектива, он, далее, оттачивал свое режиссерское и сценографическое мастерство у Вс. Мейерхольда, в Государственных экспериментальных театральных Мастерских, а затем - в ряде московских театров, и конечно же - в прославленном театре имени Вл. Маяковского, которым он руководил с с 1943 по 1966 год!. Но везде он, словно Антей, пытался взорвать традиционное сценическое пространство, перенести подмостки - в зал, создать несколько сценических площадок, использовать на максимуме выразительные средства кинематографа. Он, словно Пигмалион Галатею, в буквальном смысле слова лепил актеров своего, охлопковского театра. И слава о театре Н. П. Охлопкова выплеснулась за границы России, о чем не стоит забывать в те минуты, когда мы справедливо восторгаемся режиссерскими и сценографическими находками наших талантливых зарубежных друзей.

В конце 1955 года, в тот краткий период, когда он был заместителем министра культуры СССР, мне посчастливилось выступить на Коллегии министерства с докладом об условности в реалистическом искусстве. Не заметив, что в зале находится Н. П. Охлопков, я процитировал его высказывание из статьи "Об условности", где он вспоминал о своем первом иркутском эксперименте по созданию театра на площади: ": На площади со всех сторон тысячи зрителей. Но я никогда не забуду, как эти тысячи зрителей, словно по мановению волшебной палочки чародея, начали верить во все, происходящее на сцене, начали видеть те места действия, о которых только намеком говорили детали и игровые предметы. Это чудо, совершенное спектаклем, осуществилось с помощью древней-предревней силы театра, силы, проверенной веками и называемой воображением".

Завершилась довольно бурная и интересная дискуссия, ибо в ту пору было немало теоретиков, отрицавших условность в пределах реалистического образного мышления. Неожиданно ко мне подошел помощник Н. П. Охлопкова и передал приглашение на следующий день зайти к нему в театр. Не буду живописать, с каким волнением я готовился к этой встрече, первой со дня моего рождения в 1924 году, на съемках "Банды батьки Кныша". Не скрою также, что лихорадочно, всю ночь напролет, перелистывал античных авторов и мыслителей нового времени, все, что касается истории театра на площади, глубоко охарактеризованной нашим театроведением. Помогал и отец, рассказывавший о том, как в первые дни после революции он вместе с рядом актеров, ныне вполне легендарных - Леонидом Утесовым, Григорием Яроном, композитором И. Дунаевским и другими основал в помещении Театра оперетты Потопчиной, куда я направлялся, стационарный Театр революционной сатиры (Теревсат).

Увы, все мои интеллектуальные заготовки не пригодились, ибо Н. П. Охлопков, рассматривавший какой-то макет декорации, расположенный на его столе и в краткие мгновения - меня, сразу же ошеломил предложением выступить несколько раз перед коллективом театра по проблемам эстетики. Услышав вполне естественные слова о моем согласии, он сразу же выпрямился как заправский кадровый военный и попрощался, поручив молодому в ту пору, а ныне известному театральному деятелю Исаю Спектору уточнить все детали.

Цикл лекций в театре доставил мне подлинное наслаждение, ибо живая, тонко реагирующая аудитория всегда возбуждает лектора, способствует нестандартности мышления. И вот однажды на лекции появился Н. П. Охлопков; какие-то неведомые флюиды, исходившие от него, а может быть - и рой классических образов, созданных им, смяли мою лекторскую лихость, импровизационность, побудили к точности логических конструкций и к выверенности всех формулировок. Полагаю, что подобную метаморфозу заметил Николай Павлович. В те минуты я испытывал естественное чувство некоторой неловкости, но лишь пока Николай Павлович Охлопков не предложил пройтись по Никитской. До сих пор кляну недозревшую технику тех лет, которая полностью исключила запись вдохновенной беседы режиссера-мыслителя о типе городского театра новой эры, показывавшего конкретно, что и как можно было бы объединить в старой застройке, не разрушая облика сложившейся части города и вместе с тем превратить ее в театр будущего. Я понял - со времен пребывания в Иркутске ему всегда не хватало сибирских просторов, титаническую мощь его русского характера сдерживают всегда и повсюду маленькие, камерные по характеру театральные залы. А может быть - и не только залы.. Понял и то, что никогда не смогу рассказать о тех эстетических откровениях, которыми в эти редкостные минуты он делился со мной. Величие откровений художника - не подлежит пересказу. Но всем нам доступно активное и бесстрашное действие во имя чести и достоинства тех титанов русской культуры, которых хотят низвести до своего йехуистского уровня мелкие, ничтожные людишки, чванливые как все временщики.